< Обратно

 

Фильм «Зона интересов»

Экспериментальная драма, получившая Гран-при Каннского фестиваля и две награды «Оскар», о банальности зла и о том, как удобно жить рядом с Освенцимом.

 

Три года назад здесь было чистое поле, а теперь у нас — сад, бассейн, оранжерея; фрау Хедвиг Хесс с гордостью показывает свой чудесный домик приехавшей погостить маме.

Вот тут у нас овощи — грядки с розмарином, кольраби и фенхелем, ряд высоченных подсолнухов.

А это — да, это стена, отделяющая нас от работы мужа, мы пустили по ней виноград, еще год-два — и зелень ее полностью закроет.

 

Мужу, коменданту Аушвица, очень удобно ходить на работу: вышел из калитки, зашел в ворота — и ты уже там.

Пчелы обеспечивают нас свежим медом, узники лагеря — одеждой, зубной пастой (в тюбиках можно даже найти бриллианты!), да, собственно, и зубами.

 

Фильм «Зона интересов» рассказывает о семье коменданта Аушвица Рудольфа Хесса, который со своей женой Хедвиг и с пятью детьми жил прямо у стены лагеря.

Дом был соединен с лагерем подземным коридором. Существует серия фотографий, снятых Хессом, на которых видны безмятежные игры его детей, прием гостей, Хедвиг в саду.

Единственное, чего на этих фотографиях нет, — стены между садом и Аушвицем.

 

Режиссер фильма же намеренно поворачивает камеру так, что эта стена видна почти постоянно. Она совсем новая. Все построено недавно — идеальный домик, идеальная стена, еще ничто не успело обветшать, ничто не ушло в прошлое.

Режиссер предупреждает: это фильм не о прошлом, а о настоящем. О том, что происходит сейчас.

Режиссер фильма интересует та самая банальность зла — то, что определено как бюрократическое рвение, «ужасающую нормальность», беспрекословное подчинение бесчеловечным законам.

 

Хедвиг Хесс некогда любопытствовать, у нее слишком много работы, она проживает идеальную жизнь, о которой всегда мечтала. Дети растут на воздухе, как положено, сильными, здоровыми, счастливыми. Партия говорила, что надо найти свое пространство, и вот она, Хедвиг, такое пространство нашла. Вцепилась в него. Не уедет — даже если мужа повысят по службе и отправят куда-то еще.

 

Режиссер фильма очистил историю от драмы, от сюжета, от увлекательности – намеренно снимал кино об отсутствии сильных человеческих чувств.

Никаких любовных треугольников.

Только ежедневная рутина, сад, дети.

 

Да, эта райская жизнь то и дело сбоит, расслабляться нельзя.

Мама, приехавшая погостить, может внезапно собрать вещи и уехать, ничего не сказав, — а если б осталась еще хоть ненадолго, наверняка перестала бы обращать внимание на крики и выстрелы за стеной.

В реку, где купаются дети, могут сбросить пепел из лагеря, детей потом придется долго отмывать, а потом еще отдраивать ванну.

Собака может нагадить в доме.

 

Это вообще фильм о том, как трудно все отмыть. Отмыться. Правда очень нелегко.

Как много нужно людей, чтобы ухаживать за большим домом, за огородом, вытирать собачье дерьмо, чистить сапоги, копать навоз для огорода, смывать человеческий пепел с ванны.

Как много нужно людей, чтобы утилизировать других людей.

Чтобы все работало без сбоев — нагрев, остывание, выгрузка, загрузка.

 

Это прекрасно устроенная, очень эффективная фабрика по утилизации — считайте, отходов.

Рудольф Хесс искренне пытается улучшить работу конвейера, крики и выстрелы он не слышит, он сам — не вполне человек, а часть машины, часть системы.

Режиссер старается создать кино, которое показало бы, что все, мечтающие возделывать свой сад, эмоционально и политически гораздо ближе к преступлению, чем нам хотелось бы думать.

 

И чтобы зритель ни на секунду об этом не забывал, режиссер и композитор фильма ткут звуковую подкладку фильма, сгусток беспримесной тьмы.

Первые минуты «Зоны интересов» — черный экран и искаженная музыка — лишь предисловие к тому звуковому аду, который предстоит зрителю: «мы хотели настроить слух зрителя, прежде чем он настроит свое зрение».

Лай собак, крики, редкие выстрелы — все это быстро становится привычным фоном и для обитателей домика Хессов, и для зрителей фильма.

 

Фильм делится на три части, перед каждой частью — черный, красный, белый экраны с закадровой музыкой.

Дважды в фильме появляются черно-белые, вывернутые в негатив эпизоды: девочка ночью оставляет яблоки там, где работают заключенные. Такое ощущение, что эти эпизоды сняты рентген-аппаратом, а не кинокамерой.

За кадром в это время Хесс читает детям сказку про Гензеля и Гретель, и старую ведьму сажают на лопату и отправляют в печь.

Наутро кого-то убьют за эти яблоки. Наутро кого-то отправят в печь.

 

Для режиссера эта девочка — ангел, она — антипод Хессов, поэтому он специально выворачивал изображение наизнанку. Он всеми силами пытается избежать психологизма, избежать эмоциональности, избежать клише, — и, возможно, впадает в другую крайность, эмоционально воздействует на зрителя не кадрами, в которых страдают дети, а кадрами, в которых дети счастливы.

Но его цель — не шокировать зрителя. Его цель — дать зрителю узнать себя, показать, с чего начинается Аушвиц. Вот, это люди. Они живут хорошо. Вы же тоже хотите хорошо жить.

 

«Зона интересов» намеренно снята как реалити-шоу, а не как психологическое исследование зла.

В фильме нет крупных планов, все снято средним. Один или два раза, в разных помещениях, зритель видит все строго сверху — и это никогда не взгляд Бога, это всегда взгляд камеры слежения.

И лишь однажды камера подходит к лицу Хесса очень близко — и это единственный кадр, где мы видим Хесса на работе. На фоне черного дыма. Он бесстрастен.

 

Режиссер говорит, что хотел снять фильм-предупреждение.

Надсмотрщиком стать очень легко: надо просто хорошо работать, хотеть хорошего будущего своим детям, не слушать, что происходит за стеной, возделывать сад, удить рыбу.

И успевать выскакивать из речки, когда мимо проплывает человеческий пепел.

Речка очень быстрая.

Очень быстрая.